(no subject)

Человеческие скорби подобны укусам комаров.
(Св. Феодор Студит)

Пожары

Пожары над страной
Все выше, жарче, веселей.
Их отблески плясали в два притопа, три прихлопа,
Но вот судьба и время
Пересели на коней,
А там в галоп, под пули в лоб -
И мир ударило в озноб
От этого галопа.

Шальные пули злы,
Глупы и бестолковы,
А мы летели вскачь -
Они за нами влет.
Расковывались кони,
И горячие подковы
Летели в пыль на счастье тем,
Кто их потом найдет.

Увертливы поводья, словно угри,
И спутаны и волосы и мысли на бегу,
А ветер дул и расправлял нам кудри,
И распрямлял извилины в мозгу.

Ни бегство от огня,
Ни страх погони - ни при чем,
А время подскакало, и -
Фортуна улыбнулась.
И сабли седоков
Скрестились с солнечным лучом.
Седок - поэт,
А конь - Пегас,
Пожар померк, потом погас,
А скачка разгоралась.

Еще не видел свет подобного аллюра!
Копыта били дробь.
Трезвонила капель.
Помешанная на крови, слепая пуля-дура
Прозрела,
Поумнела вдруг
И чаще била в цель.

И кто кого – азартней перепляса,
И кто скорее - в этой скачке опоздавших нет,
А ветер дул, с костей сдувая мясо
И радуя прохладою скелет.

Удача впереди,
И исцеление больным -
Впервые скачет время напрямую, не по кругу.
Обещанное – завтра
Будет горьким и хмельным...
Светло скакать -
Врага видать,
И друга тоже... Благодать!
Судьба летит по кругу!

Доверчивую смерть вкруг пальца обернули.
Замешкалась она, забыв махнуть косой.
Уже не догоняли нас и отставали пули.
Удастся ли умыться нам не кровью, а росой?

Пел ветер все печальнее и глуше,
Навылет время ранено,
Досталось и судьбе.
Ветра и кони -
И тела и души
Убитых
Выносили на себе.

христианство и "эллинские басни"

Один монах спросил авву Исаию: как живущие в мире, при нерадении о посте, небрежении о молитве, бегании от бдений и недостатке всякого смирения, при услаждении яствами, хождении по похотям своим, снедании друг друга... - как они не падают и не говорят даже: согрешили; а мы, монахи, при постах, бдениях, долулегании, сухоядении, не пия вина, не вкушая елея и воздерживаясь от всякого вообще телесного упокоения, с плачем и рыданием говорим: погубили мы души свои, лишились царствия небесного и стали повинны муке? Или не всем равно дан закон и заповеди? - И добрый отец, прослезясь и воздохнув из глубины души, сказал: "Хорошо сказал ты, сын мой, что миряне не падают; ибо падши однажды страшным и горьким падением, они ни встать не могут, ни имеют, откуда бы еще падать. Диаволу нет заботы бороться и воевать против тех, кои всегда лежат долу и никогда не восстают. Монахи, то побеждая, то побеждаемые, нападая и терпя нападения, противоборствуют диаволу; а миряне, по неразумию и неведению, по любви к миру и житейским вещам, остаются в первом падении, не видя даже и не зная того, что пали. ...знай, что монах ли кто или мирянин, архиерей или царь, если совершенно не предаст себя на крест, т.е. на подвижничество в смиренномудрии, то не может быть истинным христианином.
("Митерикон")

Кого подавляет необоримая беда, например, при управлении кораблем? Ясно, что незаурядного человека, заурядный человек и без того всегда подавлен. Не лежачего мог бы свалить кто-нибудь, а того, кто стоит – чтобы он упал: ведь не того же, кто уже лежит. dТочно так же необоримая беда может подавить того, кто борется, но не того, кто никогда не был способен к борьбе. Налетевшая буря может побороть кормчего, внезапное ненастье – земледельца. То же самое и с врачом. Хорошему человеку возможно стать дурным, как засвидетельствовано и другим поэтом, сказавшим:
"Но и доблестный муж то дурным, то хорошим бывает".
А дурному человеку невозможно становиться дурным: он неизбежно всегда будет таким; между тем тому, кто борется, кто мудр и хорош, если его подавит необоримая беда, "нет возможности зла избежать". Ты, Питтак, утверждаешь, что трудно быть хорошим, на самом же деле трудно становиться таким, хотя это и возможно, но быть хорошим – невозможно:
"Добрый поступок свершая, всякий будет хорошим,
Зло свершая, будет дурным".
Что значит, например, "хорошо поступать" при овладении чтением и письмом? Что делает человека хорошим в этом деле? Ясно, что изучение чтения и письма. А какие хорошие поступки создают хорошего врача? Ясно, что изучение того, как лечить больных. "Зло свершая, будет дурным": значит, кто бы мог стать дурным врачом? Ясно, что тот, кто, во-первых, уже врач, а затем еще и хороший врач, он-то и мог бы стать дурным врачом; а мы, невежды в искусстве врачевания, не стали бы, как бы дурно мы ни действовали, ни врачами, ни плотниками и ничем в этом роде; а кто, поступая дурно, не станет врачом, ясное дело, тот не станет и дурным врачом. Таким же образом и хороший человек становится иногда дурным – от времени ли, от напряжения, от болезни или по какой-нибудь несчастной случайности; это самое и есть единственное дурное дело – лишиться знания, а дурной человек не может стать когда-либо дурным, раз он всегда дурен: чтобы стать дурным, он должен сперва стать хорошим.
Значит, и это место песни подтверждает, что быть человеку хорошим, то есть постоянно хорошим, невозможно, стать же хорошим можно; но тот же самый человек способен стать и дурным, а всего дольше и всех более хороши те, которых любят боги.
(Платон, "Протагор")